«Театр!.. Любите ли вы театр так, как я люблю его, то
есть всеми силами души вашей, со всем энтузиазмом, со всем исступлением, к
которому только способна пылкая молодость, жадная и страстная до впечатлений
изящного?
Или, лучше сказать, можете ли вы не любить театра больше всего на свете, кроме
блага и истины
Какое из всех искусств владеет такими
могущественными средствами поражать душу впечатлениями и играть ею
самовластно...
Что же такое театр, где эта могущественная драма облекается с
головы до ног в новое могущество, где она вступает в союз со всеми искусствами,
призывает их на свою помощь и берет у них все средства, все оружия, из коих
каждое, отдельно взятое, слишком сильно для того, чтобы вырвать вас из тесного
мира сует и ринуть в безбрежный мир высокого и прекрасного? Что же такое,
спрашиваю вас, этот театр?..
О, это истинный храм искусства, при входе в
который вы мгновенно отделяетесь от земли, освобождаетесь от житейских
отношений! Эти звуки настраиваемых в оркестре инструментов томят вашу душу
ожиданием чего-то чудесного, сжимают ваше сердце предчувствием какого-то
неизъяснимо сладостного блаженства; этот народ, наполняющий огромный амфитеатр,
разделяет ваше нетерпеливое ожидание, вы сливаетесь с ним в одном чувстве; этот
роскошный и великолепный занавес, это море огней намекают вам о чудесах и
дивах, рассеянных по прекрасному божию творению и сосредоточенных на тесном
пространстве сцены!
И вот грянул оркестр - и душа ваша предощущает в
его звуках те впечатления, которые готовятся поразить ее; и вот поднялся
занавес - и перед взорами вашими разливается бесконечный мир страстей и судеб
человеческих!
Вы здесь живете не своею жизнию, страдаете не
своими скорбями, радуетесь не своим блаженством, трепещете не за свою
опасность; здесь ваше холодное я исчезает в пламенном эфире любви.
Если вас мучит тягостная мысль о трудном подвиге
вашей жизни и слабости ваших сил, вы здесь забудете ее; если душа ваша алкала
когда-нибудь любви и упоения, если в вашем воображении мелькал когда-нибудь,
подобно легкому видению ночи, какой-то пленительный образ, давно вами забытый,
как мечта несбыточная, - здесь эта жажда вспыхнет в вас с новою неукротимою
силою, здесь этот образ снова явится вам, и вы увидите его очи, устремленные на
вас с тоскою и любовию, упьетесь его обаятельным дыханием, содрогнетесь от
огненного прикосновения его руки...
Но возможно ли описать все очарования театра, всю его магическую силу над душою
человеческою?..
О, ступайте, ступайте в театр, живите и умрите в
нем, если можете!..
Но увы! все это поэзия, а не проза, мечты, а не
существенность!»
Виссарион Григорьевич
Белинский
Прошло почти два века. Неузнаваемо изменилась жизнь. Сегодня мы не выражаем своих чувств с
таким пафосом, как когда-то Белинский. У большинства из нас вызывает снисходительную
улыбку возвышенный стиль его статьи. Мы стали гораздо сдержаннее и строже в
словах, циничнее в поведении и мыслях. Но… театры до сих пор посещают зрители,
новые постановки обсуждаются зрителями, режиссеры создают модернизированные и
осовременные шедевры. Что влечет нас, зрителей, в театр?
Человек, пришедший в театр, вольно или невольно, но встречается с
собственным детством. Разумеется, он может этого не понять, об этом совсем не
задуматься, тем более если на сцене идет вполне очень серьезный спектакль. И
все же именно там, на самом серьезном спектакле, театр заставит самого
взрослого человека оглянуться назад и внутренне помолодеть, потому что любой
хороший театр построен на игре. И еще – на вере. На подобной вере многое держится в
театре. В огромной степени театр есть не что иное, как игра, иллюзия, а в
каком-то смысле даже – страшно произнести – обман.
Есть разница между обманом в жизни и высоким "обманом"
искусства, благодаря которому не только актер, но и зритель в зале переживает
еще одну, добавочную жизнь – иногда не одну, а несколько и даже множество. И
потому в игре актера все должно быть естественно и правдиво. Не случайно
легендой стало знаменитое "не верю!", которое нередко произносил
Станиславский, когда сидел на репетиции. Он ждал от актеров правды чувств и
правды полного перевоплощения – в такой правде нет ни капли фальши, а в
зрительном зале она вызывает веру и восхищение.
Мы любим театр еще и за то, что там иногда (далеко не всегда) есть возможность
увидеть нечто такое, про что совсем нельзя понять, "как это сделано".
У маленького ребенка, бывает, интерес вызывает не столько сама игрушка, сколько
то, как она сделана, что у нее внутри, какие винтики, какой секрет. И вот уже
все винтики разбросаны, валяются на полу, и все более или менее понятно, а
интерес потерян и игрушки будто и не было.
Когда на сцену выходит талантливый артист и по-настоящему увлекает
нас своим искусством, мысль о том, "как это сделано", просто не
приходит в голову. Мы волнуемся, верим, переживаем, плачем или смеемся.
Собственно, ради этих слез и этого смеха мы и ходим в театр! Нам почему-то мало
собственных переживаний – мы хотим к ним что-то еще прибавить: иногда для того,
чтобы отвлечься, иногда, чтобы развлечься, иногда – чтобы подумать и понять.
Разные люди любят в театре разное: одни любят комедии и смех, другие –
серьезные драмы. Это естественно, потому что одинаково устроенных людей нет,
как нет и одинаковых вкусов. Но при этом мне еще не приходилось видеть
человека, который бы ходил на плохие спектакли. Нет, в каждом из нас, в
различной мере развитое, живет чувство правды. Можно добавить: чувство
художественной правды, но тогда уже речь пойдет о более тонкой способности
что-то переживать и от чего-то получать удовольствие.
Вот еще один вечный секрет театра: в жизни мы узнаем о чьем-то
горе, и это тяжело отзывается в нас самих, а в театре, даже сочувствуя чужому
горю и плача вместе с актером, мы одновременно и подсознательно получаем
радость – от игры, от искусства. От встречи с прекрасным и от того, что совсем
непонятно, "как это сделано". И как бы ни затрачивал себя артист в
самой драматической роли, он тем больше будет выглядеть мастером, чем легче
будет его игра. Заметьте, все самое прекрасное в искусстве кажется легким, то
есть предельно естественным, само собой разумеющимся.
Бывают люди (и маленькие и взрослые), которые не умеют удивляться,
не умеют сопереживать. Таким способом они попросту скрывают собственную эмоциональную
обедненность – им стыдно ее обнаружить. Чем
бы вы ни хотели их удивить или обрадовать, у них на все один ответ: "Ну и
что!"
С такими людьми трудно спорить, с ними даже разговаривать
неинтересно, но мне их почему-то всегда жалко. Они сами себя лишают огромной
радости – радости узнавания, радости сопереживания. Такие люди – плохие
зрители, и театр, как правило, они не любят: театр открывает себя тому, кто
умеет удивляться, кто ценит в жизни чудесное и радуется таинственному.
Между прочим, гениальный физик XX века Альберт Эйнштейн говорил,
что ощущение таинственного – одно из самых сильных чувств, данных человеку от
природы, и один из самых сильных двигателей прогресса.
А театр полон тайн, и даже самые великие его деятели, посвятившие
жизнь изучению законов искусства, открыватели и новаторы, работали в театре,
ощущая его таинственный, во многом загадочный характер.
Говорят, что искусство театра учит человека быть добрее,
справедливее, умнее. Все это так. Но ведь мы специально не ходим в театр, чтобы
там учиться! Мы идем в театр получать удовольствие. Но дело в том, что это удовольствие
нам могут доставить только те люди, которые влюблены в свою профессию и
привязаны к театру так, как мы к своему дому. Театр изнутри всегда держится
особой любовью человека к своему делу, даже просто к помещению, где он работает. Я знаю, что и сегодня в
наших театрах немало актеров и режиссеров, которые относятся к своему делу с
такой же ответственностью, можно сказать, относятся свято. Каким бы устаревшим
ни показалось это слово, я употребляю именно его, потому что знаю этих людей и
знаю, что именно святым может быть отношение к театру и к своей профессии у
больших художников. У человека должно быть нечто святое, то есть возвышенное,
за душой. Театр в своих лучших образцах хранит именно это чувство – продлевает
его долгой жизнью прекрасного спектакля, моментами актерского вдохновения,
нашим живым волнением от всего этого.
Плохой театр может обеднить человека, то есть доставить ему не
удовольствие, а разочарование и даже обмануть, выдав подделку за нечто
подлинное.
Отличать плохое от хорошего в театре так же необходимо, как в
жизни. И точно так же, как в жизни, это в театре дается только опытом,
сравнением.
Я люблю театр, который, не обманывая, доставляет нам радость, и
знаю, что только таким образом он делает человека и умнее, и добрее, и богаче.
Вот и получается: чтобы ответить на вопрос, почему люди ходят в
театр, нужно коснуться самых простых, но самых важных основ человеческой
сущности.
По мотивам заметок Н.А. Крымовой «Любите ли вы театр?»
